АРТИСТ РУССКОЙ ОПЕРЫ

Воскресенье, Ноябрь 24th, 2013

14 мая 1906 года газета «Мариупольская жизнь» поместила на первой странице объявле­ние, набранное крупным шрифтом: «Оперное турне известных артистов императорских те­атров Н. С. Южиной и Д. X. Южина!» Мариупольцам предстояло удовольствие послушать в исполнении столичных знаменитостей «Тоску», «Фауста», «Евгения Онегина», «Вертера», «Пи­ковую даму».

Спектакли шли в театре Уварова, том самом концертном зале, который в 1887 году выс­троил Василий Леонтьевич Шаповалов, основатель профессионального театра в Мариупо­ле. Билеты на все восемьсот мест и битком набитый зал дал в один вечер неслыханный прежде доход — свыше двух тысяч.

Успех объяснялся не только тем, что гастролеры обладали редкими по красоте голосами. Сам по себе приезд солистов Большого театра в Мариуполь был сенсацией и исключитель­ным, конечно, событием в культурной жизни города. Не меньшей сенсацией было и то, что во главе труппы приехал Д, X. Южин, тот самый, которого многие мариупольцы знали босо­ногим мальчишкой Давыдкой, да приехал он с молодой женой-красавицей, прославленной актрисой.

Он действительно рос в Мариуполе, но родился не в самом городе, а в уезде, в селе Большая Каракуба. В семье крестьянина-грека было много детей и мало еды, там хорошо знали, что значит пахать землю и пасти скот, но никогда не слышали слова «консерватория», возможно, что и Давыдка прожил бы свою жизнь, так и не узнав значение этого слова, если бы (тогда ему было девять лет) в Каракубе не случилась бы богатая свадьба, на которую из Мариуполя специально выписали оркестр. Мальчик был потрясен музыкой и не отходил от чудодеев-оркестрантов. Впоследствии сам артист считал, что именно этот эпизод разбудил в нем интерес к музыке, дополнившийся потом влечением к вокалу.

Вскоре умирает отец, мальчика увозит к себе в Мариуполь старший брат, переехавший позднее в Таганрог. Ни в Мариуполе, ни в Таганроге Давыдка не мог нигде учиться, потому что торговое дело, к которому приучали мальчика, нисколько его не привлекало. Он очень любил петь, а единственным местом, где можно было послушать хороший хор и петь самому, в тогдашнем Таганроге была только церковь. Вскоре он поступает певчим в тот самый цер­ковный хор, куда совсем недавно Павел Егорович Чехов водил на спевки своих сыновей, в том числе и Антона, будущего писателя.

В это время в Таганрог приехала популярная капелла Д. Славянского. Преодолевая ро­бость, Давид пришел к Славянскому и предложил свои услуги. Знаменитый исполнитель народных песен послушал юношу, сразу же по достоинству оценил голосовые возможности гостя и тут же предложил место в своей капелле, назначив ему жалование, которое Давиду, после жалких грошей, получаемых в церковном хоре, показалось баснословным. Заполняя контракт, Славянский спросил:

—   Фамилия?

—   Писитько.

Не пойдет. Для сцены, понимаешь ли, неблагозвучно. Придумай себе псевдоним. Ну, другую фамилию себе подбери.

Давид в замешательстве молчал.

—  Ты где родился? В Мариуполе? Недалеко от Мариуполя’? На юге значит. Вот и стань Южиным. Чем плохо?

Однако новичок неожиданно заупрямился. И только поздней, уже став оперным пев­цом, когда прочитал в Саратове статью бойкого рецензента, который писал, что в труппе имеется актер с не вполне приличной фамилией и весьма приличным голосом, Давид Христофорович вспомнил совет своего первого учителя и стал Южиным.

Но это было потом, а с того дня, когда он подписал контракт в Таганроге, для Давидки началась сказочная жизнь. Вместе с капеллой Славянского он побывал в Париже на Всемир­ной выставке. Было это в 1887 году, когда молодому солисту едва исполнилось девятнад­цать. Посещение столицы Франции и многих других культурных центров Западной Европы имело для юноши, выросшего в степях Приазовья и нигде толком не учившегося, глубокое образовательное значение.

В Россию он вернулся с глубоким убеждением, что ему необходимо серьезно заняться музыкальным образованием. Теперь он уже знал такое слово — «консерватория», но профес­сор Смоленский, выслушал его на вступительном экзамене, не скрывая иронии, заключил:

—   Жить, молодой человек, вы, конечно, будете, но петь — никогда. У вас нет голоса.

Для юноши это было равносильно смертному приговору, и он впрямь был на грани самоубийства. К счастью, природное жизнелюбие оказалось сильнее отчаяния, и он, чтобы заработать на пропитание, нанялся петь в хоре Исаакиевского собора. Вопреки заключению знаменитого профессора, голос молодого певца становился все более могучим и красивым.

В это время молодым тенором заинтересовался некий полковник Гончаров. Этот боль­шой любитель пения принял горячее участие в судьбе Южина. По настоянию мецената и при его материальной поддержке молодой человек начинает брать систематические уроки у известных профессоров пения Капелли, Кларка, Сеффери. Но особенно большое значение для Южина имело то, что его наставницей стала Дарья Михайловна Леонова.

Она была не только выдающейся артисткой русской оперы, пела на сцене Мариинского театра и на лучших оперных сценах Берлина и Парижа, но известна также как замечатель­ный педагог. Михаил Иванович Глинка называл Д. М. Леонову «самородным русским талан­том». Вот к какому педагогу посчастливилось попасть Южину, точнее сказать — будущему Южину. К его чести надо сказать, что успехов под руководством Дарьи Михайловны он до­стиг необыкновенных.

Пройдя курс обучения у Леоновой, Давид Христофорович совершил поездку в Италию (все это благодаря материальной помощи полковника Гончарова), а в Париже под руковод­ством профессора П. Видаля «прошел целый ряд опер. Это дало ему возможность выступать на профессиональных оперных сценах сначала в Казани, а затем — в Саратове.

Ему сопутствовал успех, который увенчался дебютом на сцене Большого театра в Моск­ве в опере Дж. Верди «Трубадур». Произошло это в 1901 году, когда Южину исполнилось 33 года.

Он был занят в лучших спектаклях, поставленных по произведениям Глинки, Бородина, Чайковского, Рубинштейна, Россини, Гуно, Верди, Меербера и других выдающихся компо­зиторов.

Южин пел в Большом театре, когда оркестром там дирижировал Сергей Васильевич Рахманинов. В опере Рахманинова «Алеко» он пел молодого цыгана и был партнером Федо­ра Ивановича Шаляпина, выступавшего в заглавной роли.

Утвердиться на одной из главных сцен страны — задача непростая для таланта любого масштаба, но для Южина она была особенно сложной именно потому, что в Большом театре к тому времени уже работал и успел приобрести огромный авторитет двадцатилетний Со­бинов.

…Мариупольцы были в восторге от пения своего земляка. «Южин заставляет замирать слушателей, — писала городская газета. — Особенно хороша ария «Куда, куда вы удалились, весны моей златые дни». По требованию публики артист вынужден был биссировать.

Особенно высоко оценили мариупольцы мастерство Н. С. Ермоленко-Южиной. Заме­тим, что артистке и до Мариуполя, и после доводилось слышать самые лестные похвалы и от куда более тонких знатоков и ценителей искусства во многих странах мира, где она высту­пала вместе со своим мужем.

Вот что пишет в своих воспоминаниях режиссер Н. Боголюбов: «Вчера еще простая де­вушка-украинка, ученица профессора Зотовой в Киеве. Ермоленко была принята на импера­торскую сцену за свой феноменально красивый голос — драматическое сопрано, внешность и лицо Ермоленко вполне гармонировали с голосом певицы… Она творила, быть может, бессознательно или под диктат дирижера или режиссера, образы, завершенные со стороны музыкальной и сценической». Настоящая фамилия Натальи Степановны была Плугарская, но на сцене она выступала под псевдонимом Ермоленко. Выйдя замуж за Давида Христофоровича, она присоединила его псевдоним к своему и стала Ермоленко-Южиной. Под этим именем она вошла в историю российского искусства.

В тот же год, когда Давид Христофорович стал солистом Большого театра, Ермоленко дебютировала на цене Мариинского в Петербурге. Видимо, к тому времени они уже поже­нились, во всяком случае, через год Собинов в своем письме называет Южина мужем Ермо­ленко. Наталья Степановна после обучения пению в Киеве у М. Зотовой, училась в Париже у П. Видаля, того самого профессора, у которого учился и Давид Христофорович, так что, возможно, его роман с Ермоленко начался еще в Париже.

На первых порах супруги жили в разлуке и только в 1904 году Наталья Степановна оста­вила Мариинский театр и переехала к мужу в Москву, чтобы стать солисткой Большого теат­ра. Она была постоянной партнершей Собинова по спектаклям, пела вместе с Шаляпиным и Неждановой, но даже на фоне таких гигантов выглядела ровней им, воспринималась зрите­лями (судя по мемуарам) в одном ряду с гениями русской оперной сцены.

В истории русской музыкальной культуры Южин известен не только как выдающийся певец, но и как антрепренер, талантливый организатор театрального дела. В течение десяти лет гремела по России его антреприза, которая называлась «Художественная опера Д. X. Южина». Кроме него самого и его жены Ермоленко-Южиной, в «Художественной опере» пели такие выдающиеся таланты, как Е. К. Катульская, В. Н. Петрова-Званцева, М. В. Боча­ров, А. П. Боначич, О. И. Каминский и другие «Художественная опера» Д. X. Южина гастро­лировала в Западной Европе, а уж Россию объехали чуть ли не всю. Дважды побывала она и в Мариуполе — в 1911 и 1914 года, — где с большим успехом выступала в цирке братьев Яковенко.

К сожалению, мне не удалось выяснить, как сложилась жизнь Давида Христофоровича после Октября. Можно предположить, что не очень удачно. А умер 55 лет от роду, в 1923 году. Многие годы он трудился на ниве русского искусства, верно и преданно служил ему и достоин нашей доброй памяти.

 

 Лев ЯРУЦКИЙ

Добавить запись в закладки:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Facebook
  • Мой Мир
  • Twitter
  • LiveJournal
  • В закладки Google
  • Яндекс.Закладки
  • del.icio.us
  • Digg
  • БобрДобр
  • MisterWong.RU
  • Memori.ru
  • МоёМесто.ru
  • Сто закладок

Оставить комментарий