БРАТЬЯ СИНАЙСКИЕ

Пятница, Январь 4th, 2013

Словосочетание «звездный час» обычно употребляется в единственном числе. Я позволю себе отклониться от правила, потому что у Виктора Александровича Синайского в жизни был не один пик наивысшего художественного успеха.

В. И. Синайский (сидит слева) и М. К. Аникушин со студентами скульптурного факультета. 1947-48.

1.      Звездные часы скульптора

В музее архитектуры Петербурга в Александро-Невской лавре имя Синайского названо в ряду тех, кто стоял у истоков искусства советской (никуда от этого термина не денешься и ничем его заменишь) скульптуры. В городе, неповторимый облик которого творили всемирно прославленные мастера, и сегодня стоят памятники его работы. И странно, что Мариуполь не знал и не ведал, что среди его сыновей числится такой выдающийся мастер. А ведь Синайский жил не в дальних далях времени, он и умер то всего лишь в 1968 году, то есть на нашей памяти. Но избыточно скромен был этот талантливый мастер и, по-видимому, начисто лишен честолюбия. Может, поэтому «не подвергался» он почетным званиям, несомненно им заслуженным, премиям и орденам. И даже удивительно, что Большая Советская Энциклопедия, тем не менее, посвятила ему, не увенчанному никакими знаками официального признания, биографическую статью-справку, откуда я, собственно, и узнал, что Синайский — мариуполец.

23 сентября 1918 года на рабочий стол главы правительства Советской России легла телеграмма из Петрограда: «Москва, Кремль, Ленину. Вчера торжественно открыли памятник Радищеву. Воскресенье открываем Лассалю. Наркомпрос Луначарский».

Вениамин Каверин, рисуя Ленинград 1928 года, пишет о памятнике Лассалю, удачно вписавшемся в Невский проспект…

Автором памятника, о котором с похвалой отзываются эти два выдающиеся деятеля российской культуры, является Виктор Александрович Синайский.

В том же 1918 году скульптор создал памятник Гериху Гейне. Его установили у Петроградского университета. На открытие приехал Луначарский и выступил с яркой речью.

В наши дни стало немодным упоминать Ленина и его наркома просвещения в положительном контексте. Я же думаю, что «если опыт вышел боком» (Твардовский), не следует все же забывать, что то были люди выдающегося интеллекта и обширнейшей эрудиции.

В знаменитом плане монументальной пропаганды было, конечно, немало наивного. Но, на мой взгляд, в его основе лежали нравственные начала: просветительство, стремление поднять эстетическую культуру народа. Поэтому непростительной ошибкой было бы замалчивать тот факт, что Виктор Синайский с восторгом встретил ленинский декрет и с искренним энтузиазмом трудился над претворением в жизнь идеи монументальной пропаганды. Жаль только, что памятники, созданные им в первые революционные годы, сделанные из непрочного материала – гипса – не сохранились. Судя по отзывам современников, они были творениями подлинного искусства.

Наибольшей творческой удачей Виктора Синайского в двадцатые годы стал памятник В.К. Рентгену, и по сей день стоящий в Санкт-Петербурге на улице имени выдающегося ученого.

Этот памятник не всеми был воспринят однозначно. Так, например, академик А.Ф. Иоффе, лично знавший Рентгена, находил, что лицу этого ученого свойственна скорей печать постоянной мысли, чем мечты.

Со столь авторитетным оппонентом полемизировал в печати А.В. Луначарский. «Все эти указания академика Иоффе, — писал он, — очевидно верны, но это не обесценивает памятника Синайского. В конце концов, нам даже не так важно точнейшее сходство с Рентгеном. Кто знает, насколько точно сходство лучших памятников, какие мы имеем в мире, с их оригиналами… Да и по существу, как ни прекрасна личность Рентгена, все же нам особенно важен в памятнике общий тип великого ученого, тип, заслуживающий величайшего почтения, а всего этого Синайский, несомненно, достиг».

В тридцатые годы наибольшей творческой удачей нашего земляка стала скульптура «Молодой рабочий» (Третьяковская галерея). В наши дни можно подумать, что работа над этим произведением была данью моде, уступкой требованиям соцреализма. Между тем, рассказывают, что Виктор Александрович был искренне увлечен этой работой вне зависимости от идеологических установок. Его внучка, искусствовед Варвара Сергеевна Сперанская, в монографии о своем деде совершенно справедливо пишет:

«Молодой рабочий» Синайского – это выхваченный из жизни правдивый и глубокий образ. В нем нет ничего подчеркнуто героического, нет эффекта. В то время, когда при изображении рабочих пользовались шаблонными приемами, допуская подчас ложную идеализацию и неоправданную патетику, внутренне одухотворенный, лирический образ простого рабочего парня был своеобразным откровением».

… Из некролога в «Известиях» я узнал, что соавтор Синайского, С.Б. Сперанский – народный художник СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, главный архитектор огромного региона Северо-Запада России, автор крупных городских ансамблей Ленинграда и т.д. и т.п. Но тогда, осенью восемьдесят второго, я ничего этого не знал, и с провинциальным простодушием, представившись корреспондентом «Приазовского рабочего», был потрясен любезностью секретарши С.Б. Сперанского, сразившей меня своей вежливостью и сообщением, что Сперанский – зять нашего Синайского.

Сергей Борисович любезно рассказал мне о работе над памятником Добролюбову, установленным на углу Рыбацкой площади и Большого проспекта на Петроградской стороне.

— Что же касается памятника Федоту Шубину, — сказал Сергей  Борисович, — то нам предстояло вписаться в пейзаж, созданный Карлом Ивановичем Росси, так что сами понимаете…

Я согласно кивнул: да, конечно, понимаю. Но должен признаться, что по-настоящему я это понял, когда почитал книги об архитектуре Петербурга и вдоволь, с наслаждением побродил по аллеям Михайловского сада.

Сад этот был заложен еще при Петре I. В 1819 году по проекту К.И. Росси началось строительство Михайловского дворца (сейчас в нем расположен Русский музей). Через несколько лет Росси создал новую планировку сада, придав ему пейзажный характер. Здесь же, на берегу Мойки, стоит знаменитый павильон Росси, один из лучших образцов садово-парковой архитектуры XIX века. Слева виднеется Храм на крови, справа – Михайловский замок архитектора В.И. Баженова.

На центральной лужайке Михайловского сада, в одном из самых прелестных мест Петербурга, и установлен памятник великому русскому ваятелю Федоту Ивановичу Шубину. Я долго стоял перед этим монументом, и если бы не знал, что он создан скульптором В.А. Синайским и архитектором С.Б. Сперанский, то подумал бы, что он установлен здесь не в сравнительно недавние дни, а в первой четверти прошлого века, когда великий Росси создал этот неповторимый пейзаж.

И еще я подумал: тот факт, что памятник нашего земляка установлен в самом центре старого Петербурга (что сделало его, в сущности, соавтором гениального Росси), делает честь не только мариупольцу В.А. Синайскому, но и всему городу Мариуполю.

Рассказывают, что Виктор Александрович любил и часто повторял строчки: «Художник, воспитай ученика, чтоб было у кого потом учиться».

Однажды я попытался составить список учеников Синайского. Получился он длинным, хотя далеко не полным. Я беру из него только одно имя – Михаил Константинович Аникушин. Опускаю его почетные звания, высокие награды, которых он удостоен. Это прежде всего автор восхитительного памятника Пушкину перед Русским музеем и ансамбля «Героическим защитникам Ленинграда».

Варвара Сергеевна Сперанская, автор монографии «Скульптор В.А. Синайский», сказала мне:

— Виктор Александрович работал в искусстве полвека. Сорок пять из них он преподавал. Только в 1965 году по настоянию врачей он оставил преподавательскую работу. Но и тогда не пустовала его художественная мастерская на Васильевском острове. Бывали дни, когда он приходил туда с рассветом, а уходил, когда глаза уже переставали видеть очертания предметов. До последних дней жизни, несмотря на тяжелую прогрессирующую болезнь, у него под рукой всегда была свежая глина, и ни на минуту его не оставляли новые замыслы и проекты.

Он скончался 27 февраля 1968 года, на семьдесят втором году жизни.

Остались памятники в городе на Неве, скульптуры в Петербургском университете, в Москве (на бывшей ВДНХ), замечательные творения в Третьяковской галерее и Русском музее.

А родился он в Мариуполе на улице Садовой (ныне ул. Пушкина, 20) в семье мелкого служащего пароходства. Учился в частном реальном училище Гиацинтова. В этом здании (на углу Торговой и Николаевской) сейчас располагается трест «Мариупольжилстрой». Эти два адреса я сообщаю на тот случай, если мариупольцам придет благородная мысль увековечить память талантливого земляка.

А в Санкт-Петербурге его помнят… В ноябре 1993 года, в честь 100-летия со дня рождения Синайского, в Русском музее состоялась выставка, посвященная творчеству юбиляра.

Вслед за Архипом Ивановичем Куинджи Виктор Синайский своим творчеством и педагогической деятельностью укрепил те духовные нити, которые незримо связывают скромный город на Кальмиусе с великим городом на Неве.

 

  1. 2.      Лауреат Всемирной выставки

Мне позвонил читатель Вениамин Матвеевич Борисковский:

— Знаете ли вы, что в 1937 году на Всемирной выставке в Париже первый приз за фотоснимок получил мариуполец?

Как бы я в течение многих лет неиссякаемо писал «рассказы краеведа», если бы не подобные звонки читателей!

— Мне известно, что ателье этого фотографа до войны находилось на Советской (Харлампиевской), 19. Инициалы и фамилия лауреата Всемирной выставки – Г.А. Синайский.

— Григорий Александрович?!

Моя догадка оказалась верной: речь идет о родном брате скульптора Виктора Александровича Синайского, чьи творения украшают улицы и площади великого города на Неве.

В их семье было четверо детей. Отец, служащий пароходной компании, оставил их, что в те времена в еврейской среде было крайне редким случаем. Все заботы о воспитании трех сыновей и дочери легли на плечи матери, Екатерины Григорьевны. Она была женщиной простой, необразованной, но наделенной большой душевной чуткостью и природным умом. Было в ней то, что позднее ее окончивший Академию художеств и ставший известным скульптором сын называл «народной интеллигентностью».

Когда семья осталась без кормильца, Екатерину Григорьевну выручили неиссякаемое трудолюбие, умение шить и не поддаваться унынию. Она страстно мечтала, чтобы ее дети получили образование, но часто денег не хватало и на еду, так что сын решил отказаться от взлелеянной с детства мечты выучиться «на доктора», то есть стать врачом. Он пошел работать, чтобы учиться могли его младшие братья и сестра.

Им-то и был будущий лауреат Всемирной выставки в Париже Григорий Александрович Синайский.

Судя по всему, начинал он не как фотограф. Лора Марковна Шваевская, близкий друг семьи Синайских, рассказывает, что в годы нэпа Григорий Александрович занимался изготовлением носков и чулок. Значит, фотографией он занялся позднее. Нет сомнений, что был он человек талантливый, под стать своему брату Виктору, уже ставшему к тому времени известным скульптором. Фотография для Григория Александровича была не ремеслом, но искусством.

Снимок, принесший ему известность, он сделал на Базарной площади, которая теперь называется Площадью Освобождения. Там, где сейчас стоит ДОСААФ, со времени основания Мариуполя находился базар, откуда и произошло старинное название площади. Старожилы помнят, что центральный городской рынок находился здесь и после Великой Отечественной войны, на бывшую Покровскую площадь, где он размещается сейчас, его перенесли только в начале 1950-х годов.

Так вот, на старой Базарной площади фотоаппарат Григория Синайского запечатлел не просто старого, но, можно сказать, ветхозаветного еврея, сгорбленного, с длинными пейсами, в шляпе и исчезнувшем из употребления лапсердаке. Прицениваясь к курице, этот разборчивый покупатель усердно дул ей в задок, проверяя на жирность.

Эта жанровая сценка была столь выразительной, так ярко передавала характер персонажа, его психологию, что пройти мимо снимка Григория Синайского равнодушно, не обратив на него внимания, было невозможно. Удивительно ли, что он, снимок, попал в Париж, в советский павильон в качестве экспоната.

О Всемирной выставке 1937 года в Париже сейчас многие уже не помнят, поэтому надо о ней сказать хоть несколько слов.

Советский павильон, увенчанный знаменитой скульптурой В.И. Мухиной «Рабочий и колхозница», привлекал всеобщее внимание. И не только внешним оформлением и впечатляющим интерьером. Достижения молодого социалистического государства, отраженные в экспозиции, производили огромное впечатление на посетителей павильона. И, надо сказать, здесь не было показухи. Успехи в ликвидации неграмотности, в народном образовании и науке, продукция первенцев индустриализации – Челябинского тракторного завода, Горьковского автомобильного и многих других, — покорение Северного полюса, трансконтинентальные перелеты советских летчиков, — все это было не мифом, а реальной действительностью. Что касается расстрелов того трагического – 1937-го года, стонов в пыточных камерах НКВД и рабского труда миллионов людей в необъятном ГУЛАГе, то «о том не пели наши оды» (Твардовский). Но сегодня, когда мы знаем о кровавых преступлениях против собственного народа в сталинские времена, не следует забывать и об огромных достижениях страны, добытых трудом и самоотверженностью миллионов людей, которым выпало жить в ту сложную и противоречивую эпоху.

Этими достижениями восхищались бесчисленные посетители советского павильона на всемирной выставке в Париже. И среди многочисленных экспонатов не остался незамеченным жанровый снимок скромного мариупольского фотографа. Среди сотен лауреатов выставки получил «гран-при» и Григорий Синайский.

Как же сложилась дальнейшая судьба парижского лауреата?

Григорий Александрович был женат на донской казачке. Познакомились они «на той далекой, на гражданской», где Синайский служил санитаром, а Меланья Викторовна – врачом. Была романтическая любовь, жили они душа в душе, как говорится, в полном согласии. Родился у них поздний ребенок – дочь Люда (в 1982 году, собирая материалы о Синайском-скульпторе, разговаривал я в Ленинграде с Людмилой Григорьевной, не думая, что писать буду не только о ее дяде, но со временем – и об ее отце).

Как и многие мариупольцы, Григорий Александрович не успел эвакуироваться. А через неделю с небольшим после захвата города гитлеровцами ушел он в «полк» (ныне здание ПГТУ), куда приказано было собраться евреям. Оттуда попал он в поселок Агробаза, к противотанковому рву, где за два-три октябрьских дня сорок первого года гитлеровцы расстреляли все еврейское население Мариуполя.

Григорий Александрович оказался среди тех, кто чудом уцелел во время этого массового убийства. Он вернулся домой, родственники жены прятали его на Дону. В конце концов, ему удалось перейти линию фронта. Он не подлежал призыву в армию: ему шел шестой десяток. Приют он нашел в одном из среднеазиатских городов. При его профессии и мастерстве можно было хорошо заработать, но Григорий Александрович, зная, что его семья бедствует в оккупированном Мариуполе, не позволял себе «сытой» жизни.

После войны Г.А. Синайский поселился на родине жены в казачьей станице Новониколаевской, которая после революции стала называться Буденновкой (теперь г. Новоазовск). Там он и скончался в 1953 году. Там и похоронен.

 Лев ЯРУЦКИЙ

«Евреи Приазовья»

Добавить запись в закладки:
  • Добавить ВКонтакте заметку об этой странице
  • Facebook
  • Мой Мир
  • Twitter
  • LiveJournal
  • В закладки Google
  • Яндекс.Закладки
  • del.icio.us
  • Digg
  • БобрДобр
  • MisterWong.RU
  • Memori.ru
  • МоёМесто.ru
  • Сто закладок

Оставить комментарий